Минуло десятилетие после выхода книги с вызывающим названием «Сатанизм для интеллигенции», автор которой – дьякон Русской православной Церкви Андрей Кураев пытался уподобить «Живую этику» самому одиозному проявлению зла. Проводить подробный критический анализ данной книги - работа очень большая и неблагодарная, ведь придётся писать текст не меньшего, а то и большего объёма. Людям, способным отделять зёрна от плевел, чтение такого «Анти-Кураева» не требуется, sapienti sat – «мудрому достаточно» прямого ознакомления с текстом и собственных выводов о прочитанном.

Но в «Сатанизме…» есть тема, которой Андрей Кураев уделяет особое внимание, можно сказать, делает краеугольным камнем полемики. Речь идёт о признании Е.И.Рерих и других теософов существования в раннем христианстве веры в перевоплощение. Другие полемические выпады Кураева против «Живой этики» вполне можно объяснить обычной нетерпимостью к иным религиозным воззрениям, однако тезис о наличии учения о перевоплощении в христианстве воспринят им как покушение на догматические основы его собственной веры, и здесь он не мог не попытаться дать отпор. Дьякон уверен, что историю Церкви, по определению, знает лучше «оккультистов» и может убедительно доказать всю глубину их заблуждений. В таком споре необходимо ссылаться на первоисточники, приводить убедительные аргументы, одним напористым пафосом не отделаешься. Итак, что, помимо категоричного отрицания правоты своих оппонентов, Андрей Кураев может предъявить по существу вопроса?

I

Первое однозначное свидетельство в пользу учения о перевоплощении, которое пытается оспорить Кураев, содержится в словах Господа об Иоанне Крестителе: «И спросили Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё… Но говорю вам, что и Илия пришёл, и поступили с ним, как хотели, как написано о нём» (Мк. 9:11-13). В Мф[1] поясняется совершенно ясно – под Илиёй Иисус Христос подразумевал Иоанна Предтечу. «…Все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 11:13-15). «И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё, но говорю вам, что и Илия пришёл, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели… Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе». (Мф. 17:10-13). 

В Ветхом Завете Илия объявляется пророком, который вознёсся живым на небо (4 Цар. 2:11). Согласно ветхозаветному пророчеству, он должен будет вернуться на землю, указать на приход Мессии: «Я пошлю к вам Илию пророка перед наступлением дня Господня» (Мал. 4:5)[2]. Из слов Христа мы узнаём, что возвращение Илии состоялось: он пришёл в образе Иоанна Крестителя. Однако Предтеча не явился с неба, а родился от Захарии и Елизаветы и не объявлял себя легендарным ветхозаветным пророком. Почему же Христос так категорично утверждал: «он есть Илия»? Единственное разумное и непротиворечивое объяснение: Спаситель подразумевал перевоплощение пророка, его возвращение на землю в новом образе. Но такого понимание слов Иисуса Христа попирает современную догматику христианства, и дьякон выступил с решительным опровержением.

Прежде всего, Андрей Кураев апеллирует к словам самого Иоанна Крестителя. «Когда иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил и не отрёкся, и объявил, что не Христос. И спросили его: что же, ты Илия? Он отвечал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? Чтобы дать ответ пославшим нас, что ты скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исайя. А посланные были из фарисеев, и они спросили его: что же ты крестишь, если ты не Христос, ни Илия, ни пророк? Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде, но стоит среди вас Некто, которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня…» (Ин. 19-27). Логика возражения Кураева очень проста: Предтеча сказал, что он не Илия, значит, никакого перевоплощения не было. На это есть ещё более простое и убедительное возражение: дьякону, как христианину, должно быть достаточно одного утверждения Христа. Если Господь сказал, что Иоанн Креститель есть Илия, значит, так оно и есть. А поскольку сам Иоанн не считал себя Илиёй, то речь может идти только о перевоплощении.

Очевидно, Андрей Кураев почувствовал, что призывы верить пророку, а не Спасителю малоубедительны. В подкрепление он выстраивает для читателя смысловую ловушку. Сначала предлагает согласиться с Иоанном, что тот не Мессия. Это неоспоримый факт, но далее, если верим первому «нет» Крестителя, согласно логике дьякона, нужно согласится со вторым «нет» - отказом Предтечи считать себя Илиёй. «Его спросили: Христос ли ты? Илия? Или Пророк? Все три вопроса связаны между собой. Прежде иудеи спрашивают о главном – не Христос ли перед ними. Иоанн отвечает: «Нет». (С. 45).

Однако здесь Кураев допускает некорректную передачу евангельского текста. В Ин написано только, что фарисеи пришли с вопросом «кто ты?». «…Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил и не отрёкся, и объявил, что я не Христос» (Ин. 1:19-20). Конечно, можно предположить, что Иоанна спросили о его мессианстве, и он сказал «нет», но ещё вероятнее, что это предположение Предтеча отверг заранее. «Объявить» - значит, сказать что-то важное по собственной инициативе. Это подчёркивает автор Ин, сообщая, что только после объявления себя «не-Мессией» Иоанн услышал вопросы со стороны фарисеев: «и спросили его…» (см. 1:19-21).

О том, что Иоанн Креститель, не дожидаясь вопросов, заранее отвергал предположения о своём мессианстве, говорится в Лк: «Когда народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он, - Иоанн всем отвечал: я крещу вас водою, но идёт Сильнейший меня…». (3:15-16). Вопрос вслух ещё не прозвучал, но, угадав мысли своих соплеменников, Креститель сообщал, что «Сильнейший» - не он. Очень возможно, об этом же «ответе всем», который Предтеча делал заранее, перед крещением народа, сообщил и автор Ин. Схема Кураева о трёх «нет» пророка, которым мы можем доверять только из-за отрицания Предтечей своего мессианства, оказывается надуманной.

Наоборот, можно утверждать, что Иоанн сказал неправду, говоря фарисеям о себе. Во-первых, в разговоре он заявляет, что не является пророком. Спаситель, однако, о нём сказал: «Что смотреть ходили вы в пустыню?… Пророка ли? Да, говорю вам, и больше пророка…» (Ин. 7:24-26). Кому мы здесь должны верить: Иоанну (и Кураеву), или Христу? Из Ин. 1:19-27 следует явное нежелание Иоанна разговаривать с фарисеями, и его недоверие, как покажут дальнейшие евангельские события, было весьма обоснованным. Сам Креститель был близок к ессеям, а его расспрашивали фарисеи – религиозные оппоненты ессеев. В Ин особо оговаривается, что с вопросами пришли именно они (см. 1:24). На прямой вопрос: кто ты? Иоанн Креститель предпочёл ответить своим противникам туманной аллегорией, цитатой из Писания: «я глас вопиющего в пустыне», хотя все в народе считали его пророком (Мк. 11:32), и он мог бы прямо объявить о себе.

Таким образом, мы видим нежелание Иоанна сказать правду фарисеям, даже отрицая очевидное – собственное обладание пророческим даром, что видели все окружающие. Значит, свидетельство Предтечи о себе в данном фрагменте Ин нужно понимать «с обратным знаком»: если отрицает, что он Илия, значит – является им. На это указывает и автор Ин, уточняя, что Предтеча «не отрёкся» от правды, когда объявил, что он не Мессия (1:20). Значит, дальше, уже отвечая фарисеям, он «отрекался». Неужели Кураев не смог заметить столь существенную деталь?

Отказ Иоанна засвидетельствовать, что он является пророком, Кураев объясняет так: «Какие-то оттенки понимания этого «Пророка» фарисеями показались (!) Иоанну не соответствующими его служению, и он в третий раз сказал «Нет». (С. 46) Откуда дьякон знает, что показалось тогда Иоанну? Что за «какие-то оттенки понимания»? В Ин об этом нет ни слова! Здесь необходимо признать, что пророк не захотел быть откровенным с фарисеями, но ересевед попросту не решается на такой вывод.

Особые «оттенки понимания» обнаружил сам Андрей Кураев: перед словом «пророк» стоит определённый артикль, что позволяет думать о неком особом пророке, которого иудеи ожидали, исходя из ветхозаветного текста («Я воздвигну им Пророка…», см. Втор. 18:18) Как намекает дьякон, Иоанн был так скромен, что искренне не стал приписывать себе особые полномочия. Но здесь мы опять должны поверить не дьякону, а Спасителю, Который сказал: «…из рождённых жёнами не восстал больший Иоанна Крестителя». Ответив фарисеям «нет» на вопрос о себе как Пророке, Креститель отказался говорить правду, но не выдуманные «оттенки понимания» были тому причиной.
Своим ученикам Иоанн, в отличие от фарисеев, доверял и поэтому был правдив с ними. Он без утайки сообщил им о своей уникальной миссии засвидетельствовать пришествие Сына Божия (см. Ин. 1:30-34). Такое служение могло достаться только выдающемуся пророку, говоря словами Кураева, заслуживающего определённого артикля[3]. Вот честное свидетельство Предтечи о самом себе: «Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: я не Христос, но послан перед Ним». (Ин. 3:28). А кто должен, согласно иудейскому преданию, предварить приход Мессии? Правильно, Илия! Почему же это свидетельство не рассмотрено уважаемым дьяконом?

Правдивость отказа Иоанна считать себя Илиёй Кураев пытается подкрепить даже мнением «склонного к идее перевоплощения» Оригена. Как пророк «может скрывать правду или давать ошибочный ответ?» (С. 46), цитирует дьякон раннехристианского богослова. Почему Ориген сделал такое категоричное утверждение – вопрос, требующий отдельного рассмотрения, но здесь стоит вспомнить простое и верное библейское суждение, что только Бог всегда правдив и не ошибается, а «всякий человек ложь» (Пс. 115:2). Как и по каким причинам Иоанн скрывал правду – мы уже рассмотрели.

Кураев нашёл возможным поиронизировать над, как ему показалось, нелепым утверждением теософов: Иоанн не признал себя Илиёй так как не помнил о своей прошлой жизни. Мол, какой-то Рамачарака вспомнил свои воплощения, а величайший из пророков – нет. Однако здесь нужно вспомнить, что пророческий дар отнюдь не означает всеведения. Не зря Новый Завет сохранил соблазнительное для современной доктрины свидетельство о сомнении Иоанна в мессианстве Иисуса, пославшего своих учеников спросить: «Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам?» (Лк. 7:20).

В духовных дарах и служениях есть свои различия, и вдохновлённый Богом человек обычно обретает только одну сверхъестественную способность: «Одному даётся Духом слово мудрости, другому слово знания… иному дары исцеления…» (см. 1 Кор 12:7-10). Пророк, говорящий людям об их будущем, может не уметь исцелять или изгонять бесов. Так и мистическая способность вспомнить свои воплощения даётся очень немногим, и открывает, чаще всего, только самые драматические фрагменты некоторых прошлых жизней.

В общем, несмотря на все попытки Кураева затемнить вопрос, вдумчивому читателю Евангелий нужно сделать единственный выбор - чьё свидетельство для него достоверно: Спасителя Своим ученикам, или Иоанна, отвечавшего враждебным ему фарисеям. И на самом деле, выбор давно сделан – Церковь почитает Иоанна Крестителя, несмотря на все его «нет», самым выдающимся пророком из «рождённых жёнами». Остаётся только принять, что он был также и Илиёй, пришедшим в мир в новом образе.

Возможно, предполагая, что отрицание очевидного принесёт мало плодов, Кураев соглашается с тем, что Иоанн может быть Илиёй, но только в переносном смысле, как исполнитель особой «функции». «Иисусу надо было указать на того, кто исполнил служение Илии. У Иоанна Предтечи и Илии одно служение, одна функция – указать людям на истинного Мессию. Поэтому и отождествляет их Христос – не их как личности, но их служение – «в духе и силе Илии». (С. 47).
Опять мы видим некорректное цитирование Кураевым евангельского текста. Из его слов следует, что об Илии, пришедшем «в духе и силе», сказал Сам Иисус. Однако, согласно Лк, это слова ангела (1:17), рассказавшего Захарии – отцу Иоанна, о будущем его сына. Мы оставим за границами данной работы обстоятельное доказательство тезиса, что фрагмент Лк. 1:5–2:52 не относится к изначальному тексту Евангелия, был добавлен позже и отражает иудео-христианскую традицию, изо всех сил старавшуюся адаптировать учение Назарянина ветхозаветному преданию. Но даже если считать речь ангела действительно произошедшим событием, то слова благого духа не могут быть авторитетнее слов Господа, Который сказал об Иоанне: он есть Илия, то есть по своей истинной сути тождественен с древним пророком.

Убедительность ангельским словам дьякон хочет придать ссылкой на Ветхий Завет, в котором описывается передача пророческого дара Илии: «И увидели его сыны пророков… издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее». (4 Цар. 2:15). Так ли это было в действительности – есть серьёзные основания усомниться, ведь повествование об Илии содержит много очевидно вымышленных подробностей[4]. Но, исходя из версии Кураева, получается, что «дух Илии», перед тем, как стать врождённой «функцией» Иоанна, являлся духом Елисея. В таком случае, Христос мог бы сказать и об Елисее, что он был Илия. А какого Мессию предварял тогда «Илия»-Елисей? Получается нелепость.
Кураев пишет, что у Илии, как у Иоанна, «одно служение, одна функция – указать людям на истинного Мессию» (С. 47). Но как Илия сможет указать, если его «дух и сила» давным-давно покинули его? Дьякон ссылается на предание, что древний пророк опять появится на земле и окажется одним из двух пророков, убитых Антихристом (С. 45). Но, во-первых, в Откровении Иоанна Богослова не сказано, что один из них будет Илия, имена пророков не указаны (см. Откр. 11:3-12). Во-вторых, зачем Илия передал «служение указать на Мессию», если он его ещё не выполнил (хотя прошло около трёх тысяч лет) и, предположительно, только приступит к нему в неизвестном будущем? В-третьих, если Илия благополучно расстался с «функцией», передав её Елисею, а потом Иоанну, то зачем ему телесно являться ещё раз – пусть «функция» перейдёт к ещё одному совершенно новому человеку. В-четвёртых, что помешало «настоящему Илии», который, по мнению Кураева, всё ещё не расстался со своим физическим телом и катается по небу на огненной колеснице, прийти перед первым пришествием Спасителя и исполнить пророчество в точности, а не откладывать это на неизвестный срок?

Получается, что у сторонников скрупулёзного выполнения мессианских пророчеств есть серьёзное основание усомниться в Иисусе из Назарета как Христе. Согласно пророчеству (Мал. 4:5), истинность которого признаёт Кураев, без возвращения Илии Мессия прийти не может. При этом дьякон настаивает, что Иоанн – не Илия, так как не явился в теле ветхозаветного пророка. Тогда, следуя логике ересеведа, мы должны отвергнуть мессианское достоинство Спасителя. В общем, надуманная версия о «функции», только подчёркивающая неразрешимые противоречия между Ветхим Заветом и евангельской вестью, очевидно ошибочна.

Опровергнуть свидетельство Христа в пользу перевоплощения Кураев пытается следующим, как ему кажется, неотразимым вопросом: «И если Илия был телесно вознесён в горний мир, то где же пребывало тело Илии, когда его душа воплотилась в Иоанна Крестителя?». (С. 48). Правильный вопрос, только готов ли на него ответить сам дьякон? Действительно, интересно узнать, где сейчас находится Илия, если он живым, в своём физическом теле, взят на небо. Летает на огненной колеснице в стратосфере? Нелепость. Тогда под небом должен пониматься рай, Царство Небес. Но в раю люди имеют только духовное, а не физическое, тленное тело, «ибо они равны ангелам» (Лк. 20:36), на то он и «горний» - иной, высший мир («плоть и кровь не могут наследовать Царства Божия», 1 Кор. 15:50). И ответ Кураеву прост: душа Илии, как и всех людей, после смерти рассталась с телом, и после смерти тело истлело; этому нет исключений, а история с колесницей – лишь плод архаичного религиозного воображения.

Кураев не замечает здесь ещё одного противоречия: согласно ортодоксальной доктрине, только Христос взломал Своим Воскресением «врата адовы» и вывел из него ветхозаветных праведников, а до этого из-за грехопадения все люди после смерти отправлялись в ад. Но если брать на веру тезис Кураева о вознесении Илии «телесно в горний мир», то получается, что он проник в рай раньше воскресшего Господа! Нелепо использовать архаичный фантастический рассказ о полёте на «огненных конях» (см. 4 Цар. 2:11) как аргумент в богословском споре. Лучше бы дьякону обратиться к текстам Eвангелий.

Учение о телесном бессмертии Илии дорого Андрею Кураеву, на нём он основывает ещё один аргумент: «…вопрос «Не Илия ли ты», не может носить реинкарнационного смысла хотя бы потому, что, согласно библейскому повествованию, Илия не умер, его душа не рассталась с телом и, в силу этого простого обстоятельства, не могла переселиться ни в тело Елисея, ни в тело Предтечи». (С. 48) Действительно, вопрос фарисеев не носит реинкарнационного смысла, но он и не считается доказательством существования перевоплощения! Скорее всего, спрашивавшие Иоанна иудеи подразумевали только новое появление древнего пророка, чудесным образом спустившегося с небес. Реинкарнационный смысл содержат слова Христа, который заочно ответил на вопрос фарисеев, указав, что Иоанн и есть Илия.

Непобедимым аргументом против перевоплощения Илии в Иоанна Кураев считает Преображение Господа, во время которого апостолы увидели Моисея и Илию. «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвёл их на гору высокую особо их одних, и преобразился пред ними: одежды Его сделались белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия и Моисей и беседовали с Иисусом». (Мк 9:2-4). Дьякон спрашивает: «Почему во время Преображения Господня Илия явился не в своём последнем перевоплощении, а в «старом» своём теле?» (С. 48)

Этим вопросом Андрей Кураев показывает, насколько ошибочно его представление о перевоплощении. Ответ на него очень прост: потому что перевоплощается надъиндивидуальный дух, а не душа-личность. Душа возникает в момент зачатия, и после расставания с телом продолжает своё существование в инобытие (Лк. 20:38, Мк. 12:27; Лк. 16:20-31), которое, в соответствии с итогами земной жизни, представляет собой радостные или мучительные видения. Но само возникновение души, и все её врождённые данные зависят от духа, «части Божества» в человеке, «проистёкшей свыше» (по выражению св. Григория Богослова, Слово 14, «О любви к бедным»). Эта часть и перевоплощается из жизни в жизнь, порождая души-личности, которые есть этапы её постепенного восхождения к Богу, возвращения в своё «небесное отчество». Душа человека, достигшего святости, после смерти не только получает райские видения, но и освобождает дух от порабощения материей и дальнейших воплощений, даёт ему возможность остаться в Царстве Небес. В свою очередь, вернувшийся к своему Началу дух преображает все порождённые им души-«образы» и даёт им спасение.

Именно в перевоплощение надъиндивидуального духа при одновременном посмертном воздаянии бессмертной душе верили первые поколения христиан. В этой вере нет ни капли пессимизма и безнадёжности, в чём обвиняет Андрей Кураев учение о перевоплощении[5] - напротив, оно учит о всеобщем духовном единстве, о восхождении к Богу всех живых существ и их конечном спасении от страданий. Почему знание о перевоплощении было утеряно, а учение о спасении сведено лишь к стремлению избежать ада, - тема для отдельного разговора. Отказ от этого знания, произошедший в первые века христианства, Спаситель, безусловно, предвидел. Его слова ученикам об Иоанне как новом воплощении Илии одновременно адресованы и будущим поколениям христиан: «если хотите принять» (Мф. 11:14). Не хотят.

Дьякон, к сожалению, не только имеет слабые представления о перевоплощении, он также не понял, как следует из его вопроса, суть сверхъестественных явлений во время Преображения Господа. Он считает, что Илия явился в «старом», то есть физическом теле. Но после того, как завершилось Преображение, куда делись пророки? Если их души вернулись в иной мир, то они должны была расстаться с плотью, и на земле обнаружили бы бездыханные тела Илии и Моисея[6]. Этого не произошло, но и живыми они тоже не остались. Куда они исчезли? Телепортировались в иное измерение?

Кураев не замечает, как опять противоречит ортодоксальной доктрине. Ведь если пророки явились в своих физических телах, то с ними произошло чудо воскресения, и в этом они сумели опередить Самого Христа! Как же так? Эта очевидная несообразность легко разрешается, если понять, что во время Преображения пророки стали только видимыми апостолам - «явились». В христианской мистической традиции есть много сообщений о том, что религиозным подвижникам являлись наяву уже почившие люди, в том числе святые и апостолы, но никто не сообщал об их присутствии в физическом теле. Тела при таких явлениях обладают сверхъестественными способностями: излучают свет, проходят сквозь стены, и т.п., то есть оказываются духовными, о чём писал ещё апостол Павел (см. 1 Кор. 15:42-46). Духовные тела – это, так сказать, «образы» уже перешедших в иной мир бессмертных душ, которые по каким-то причинам, например, для наставления или предупреждения, являются живым людям.

Рассматриваемый нами случай Илии-Иоанна самым лучшим образом доказывает представление о человеке, как обладателе индивидуальной души-личности и надъиндивидуального перевоплощающегося духа. Совершенно неоспоримо, что личность Иоанна Крестителя формировалась с момента его зачатия и поэтому полностью отличается от личности пророка Илии, жившего за столетия до него. Но Христос сказал о Предтече: он есть Илия[7], и, помимо этого, существуют множество свидетельств о существовании перевоплощения, сделанных мистиками других религий и даже раннехристианскими подвижниками. Остаётся сделать вывод: человек переживает два вида посмертного существования, которые не противоречат друг другу[8].

II

В своей книге Андрей Кураев рассматривает ещё один евангельский эпизод, свидетельствующий о перевоплощении - исцеление Иисусом Христом слепорождённого, и старается истолковать его в соответствии с современной христианской доктриной. «И, проходя, увидел человека, слепого с рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! Кто согрешил: он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нём явились дела Божии». (Ин. 9:1-3).

Как видим, ученики высказали предположение, что из-за совершённых грехов слепой страдает своим недугом с рождения. Естественно, что в материнской утробе он не мог грешить. Тогда из вопроса учеников следует, что причиной врожденного недуга может быть зло, совершённое его родителями или же самим слепорождённым в его прошлой жизни. Христос не согласился с таким пониманием причины слепоты и указал, что в данном случае «явились дела Божии». Дьякон это и констатирует: «…Чудо, которое должно было привести к вере самого этого человека и явить слепоту фарисеев… и было причиной рождения… слепым» (С. 44), но далее делает вывод: если в случае со слепорождённым Христос отверг упомянутые причины, значит, Он отверг их существование в принципе. Соответственно, вопрос о грехах человека до его рождения, который подразумевает реальность перевоплощения, был признан Господом ошибочным.

Предположение учеников, что рождение слепым вызвано наказанием за грехи родителей, имеет свою основу в Ветхом Завете, где прямо говорится: «Я Господь,… за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвёртого рода» (Исх. 20:5-6, Втор. 5:9). Если дьякон считает данное утверждение истинным, то должен признать, что указанная Спасителем причина увечья слепорождённого не отменяет возможности в других случаях наказания детей за грехи родителей. Действительно, в данном случае, Христос отверг наследственное воздаяние, но сообщил об особой причине слепоты. Если возможность наказания детей за вину родителей не отвергается в принципе, то, очевидно, для вопроса о грехах слепого до его рождения были не менее веские основания.

Провозгласив единственным вариантом объяснения врождённой слепоты телеологическую причинность – для «дел Бога» в будущем, Андрей Кураев поспешил сделать вывод: «кармическая мудрость» опять не вписывается в Евангелие» (С. 45). Однако до и после описанного в Ин исцеления родились миллионы слепых, глухих, хромых, умственно отсталых. Ради каких знамений появились на свет эти несчастные, ведь их никто сверхъестественным способом не исцелил! В чём же тогда причина их страданий? Как Кураев ответит на этот вопрос? Здесь его «доктринальная мудрость» оказывается бессильной перед жестокой реальностью жизни и несовместимой с учением Самого Христа, согласно которому Бог – благ и любит каждого человека. Чудо исцеления как демонстрация «дел Божиих» - это редчайшее исключение из правила. Правило же таково: любое страдание - это последствие зла, которое совершено в этой жизни, унаследовано от родителей и/или прошлых воплощений собственного духа.

Что совершённое зло возвращается, причём, при обстоятельствах, схожих с его совершением в прошлом, давно замечено мистиками разных религий. Приводятся примеры действия закона воздаяния и в христианской традиции. Вот, например, что можно прочесть в житии православного святого XX века, старца Нектария: «Из раннего его детства известен только один случай. Однажды он играл около матери, а рядом сидела кошка, и глаза у неё ярко светились. Мальчик хватил иголку и вздумал проколоть глаз животного, чтобы посмотреть, что там светится, но мать ударила его по руке: «Ах, ты! Вот как выколешь глаз кошке, сам потом без глаза останешься!»

Через много лет, уже монахом, старец вспомнил тот случай. Он пошёл к скитскому колодцу, где был подвешен ковш с заострённой рукояткой. Другой монах, не заметив батюшки, поднял ковш так, что острие пришлось прямо против батюшкиного глаза и лишь впоследнее мгновение старцу удалось оттолкнуть острие. «Если бы я тогда кошке выколол глаз, я был бы сейчас без глаза», - говорил он. «Видно, всему этому надо было случиться, чтобы напомнить моему недостоинству, как всё в жизни, от колыбели до могилы, находится у Бога на самом строгом учёте». (Старец Нектарий. Житие: подвиги и чудеса. М., 1994, С. 6-7). Если к этому прибавить, что на многие страдания человек обречён с рождения, то неизбежен вывод - «самый строгий учёт» ведётся в масштабе, намного превосходящем наши индивидуальные жизни[9].

Вообще, вопрос о причине врождённой слепоты вызывает у Андрея Кураева заметное раздражение. Сначала он говорит, что «этот вопрос предполагает не слишком хорошее знание Писания» (С. 43), а немного погодя уже открыто обвиняет вопрошавшего в невежестве: «…исходит от человека, который не знает толком даже основополагающих библейских текстов» (С. 44). Здесь дьякон опять неточен: в Ин речь идёт не об одном «человеке», а о нескольких людях, причём «учениках». Весьма вероятно, что эти ученики вполне могли быть апостолами, но у дьякона к ним нет никакого почтения - ведь спросили лишнее. Кураев, возможно, хотел бы назвать этих учеников временными слушателями, не относящимися к настоящим последователям. Но, согласно Ин, «многие» из учеников отошли от Христа раньше, чем произошло исцеление слепорождённого (см. 6:66), и оставшихся нам труднее заподозрить в непонимании Спасителя.

Обвинение в невежестве, брошенное ученикам Христа, Кураев основывает на цитатах ветхозаветных текстов. Возмездие за грехи, в том числе и родительские, провозглашается в Книге Исход (Исх. 20:5-6)[10]. Кураев утверждает, что через столетия после Моисея эта формулировка «отметается как не вполне открывающая полноту Божией любви» (С. 44). Пророк Иезекииль утверждал прямо противоположное книге Исход: «сын не понесёт вины отца…» (Иез. 18:20). Упрёк Кураева вопрошавшим – надо знать слова пророка, что нет наказания сыну за отца, и потому не задавать ненужных вопросов.

Однако дьякон забыл, что в иудаизме наиболее авторитетным текстом Ветхого Завета считается так называемое Пятикнижие, в которое входит и Книга Исход. Моисей считается наивысшим из пророков, а заповеди Иеговы, данные на Синае – основой иудаизма. Если они, по выражению Кураева, отметаются, то только Самим Христом. Не Иезекииль, а Спаситель «упразднил закон заповедей», это дьякон должен был прочесть хотя бы у апостола Павла (см., например, Гал. 3:13, Ефес. 2:15 и др.). Здесь Андрей Кураев в пылу полемики опять зашёл за догматическую черту, отделяющую от ереси, но в борьбе с ненавистными оккультистами ему не до мелочей.

Весьма эмоционально возражая против «неправильного» вопроса, Кураев почему-то постеснялся спросить: на чём базировалось предположение учеников, что калека сам виноват в своей врождённой слепоте? Ответ для дьякона будет очень неприятен. Только учение о перевоплощении даёт основания считать слепорождённого ответственным за своё несчастье. Такое учение у иудеев уже было, и указание на него содержится в самом Ин. Излечённому от врождённой слепоты человеку фарисеи сказали: «Во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь?» (9:34). Появление на свет с телесным недугом было для них наглядным свидетельством врождённой греховности. При этом фарисеи не сделали каких-либо обвинений в адрес родителей прозревшего (см. 9:19-23). Остаётся признать, что врождённый изъян был признан фарисеями наказанием за грехи самого слепого в его прошлых жизнях.

Кураев даже не упоминает об этой реплике фарисеев, вместо этого он старается представить веру иудеев в перевоплощение несовместимой с данным случаем врождённой слепоты. Дьякон утверждает, что иудеи признавали право на повторную жизнь на земле только за душами праведников, а грешников считали обречёнными на ад. А раз «грешники не перевоплощаются», то ни фарисеи, ни ученики Христа, не могли счесть врождённую слепоту наказанием. При этом дьякон ссылается на Иосифа Флавия: «души добрых после смерти переселяются в другие тела, а души злых обречены на вечные муки» (Иудейская война, II, 8,14), и даже на каббалистов, которые «считали переселение души наградой» (С. 41).

Подобное понимание метемпсихоза каббалистами Кураев подкрепляет собственным пространным пересказом их представлений о перевоплощении как возможности исполнить все заповеди Закона. Затем приводит цитату из иудейского текста XVI века, в котором говорится о перевоплощении как наказании за грехи, и делает вывод: со времён Флавия считали перевоплощение наградой, а «в XVI столетии появляется противоположное мнение». (С. 41)

Но, во-первых, во что бы ни верили фарисеи и каббалисты, у учеников Спасителя могло быть своё мнение о перевоплощении, основанное на словах Учителя. Во-вторых, уже в самом раннем из известных каббалистических текстов - «Сефер ха-Бахир», изданном около 1180 года, говорится о страданиях как последствиях злых поступков в прошлой жизни. Авторство этого трактата приписывается Нехурии бен Хакану, иудейскому учителю I века н.э. Подлинность авторства можно оспаривать, но трактат отражает представления о перевоплощении, передававшиеся столетиями без значительных изменений, и датировать его нужно гораздо раньше времени опубликования.

Также Кураев не вспомнил о свидетельстве Филона Александрийского, выдающегося философа, чьи зрелые годы пришлись на первую половину I века н.э. Филон считал, что души, увлечённые миром и не изжившие страсти, рождаются повторно. Здесь дьякон мог бы возразить, что на Филона оказала сильное влияние эллинистическая философия, откуда и заимствовано данное представление. Однако великий мыслитель был, прежде всего, иудеем и хорошо знал мистические течения своей религии, поэтому корни его представлений о перевоплощении нужно искать, прежде всего, именно там.

Наконец, здесь необходимо вспомнить строки из Премудрости Соломона, текста входящего в список так называемых дефтероканонических текстов Библии: «Я был отрок даровитый и душу получил добрую; притом, будучи добрым, я вошёл и в тело чистое» (8:19-20). Добродетель здесь считается причиной обретения в следующей жизни «чистого тела», – так понимал закон перевоплощения неизвестный автор I века н.э. Соответственно можно сделать вывод, тело увечное даётся человеку, сделавшему в прошлой жизни много зла.

Таким образом, мы видим, что представление о том, что страдание тела может быть воздаянием за зло, совершённое в прошлой жизни, присутствовало в иудаизме не с XVI в., как это представлено в тексте Кураева, а гораздо раньше – уже в апостольские времена. Данный вывод противоречит сообщению Флавия, однако соответствует смыслу слов фарисеев в Ин (9:34), и здесь христианину предпочтительнее сделать выбор в пользу евангельского свидетельства.

Кроме того, у нас есть основания предположить, что вопрос о вине слепорождённого был задан, исходя из учения Самого Спасителя. Ведь спутники Христа не спросили о причине увечья в общем - «почему он страдает?», а хотели точно узнать, какая из двух причин в данном случае ответственна за слепоту. Трудно представить, чтобы, видя поистине божественную силу и знание своего Учителя, апостолы не захотели у Него узнать о причине человеческих страданий. И, судя по вопросу о слепорождённом, они услышали, что одной из причин является зло, совершённое им в других жизнях. Тогда вопрос учеников Спасителя понятен и естественен: а этот несчастный парализован из-за этого же – собственных грехов в прошлой жизни, или здесь вина родителей? И получили ответ – нет, здесь особый случай. Но исключение лишь подтверждает правило.

Дьякон правильно констатировал, что Спаситель указал на особую - телеологическую причинность в случае со слепорождённым: «чтобы на нём явились дела Божии». Действительно, врождённая слепота – настолько очевидно неизлечимое заболевание, что исцеление будет неоспоримым проявлением дара свыше. Но осмелюсь задать вопрос, который может показаться моему заочному оппоненту кощунственным: неужели человек страдал до своих «совершенных лет» только из-за необходимости наглядного урока фарисеям, который, кстати, они так и не усвоили? Да, они увидели дела Божии, что было крайне важно, так как от этого зависела судьба Израиля. Да, огромная честь – быть исцелённым Самим Спасителем. Но неужели только этим вызвано многолетнее страдание слепого?

Любое событие порождается сложнейшими сочетаниями причин, которые не исключают, а дополняют, включают в себя друг друга. Каждое явление бытия подобно центру паутины, к которому сходятся множество причинно-следственных нитей. Само же событие, в свою очередь, оказывается «паутинкой» в другом чрезвычайно сложном узоре происходящего. Страдание каждого человека также подчинено многим видам причинности. В случае слепорождённого Спаситель из множества линий судьбы, связанных с увечьем, выделил наиболее возвышенную и важную на тот момент - явить дело Бога. Именно о ней Он и сказал.

Конечно, мы не найдём в новозаветных Евангелиях подробного рассказа о перевоплощении, о нём присутствуют лишь упоминания, часто скрытые в притчевых иносказаниях (см. Мк. 4:26-29, 9:47-49; Лк. 12:58-59 и Мф. 5:25-26)[11]. Но нужно помнить, что канонические тексты, к сожалению, отражают только фрагменты учения (См. Ин. 21:25), которое Господь излагал в течение трёх лет проповеднических скитаний. В Евангелиях Нового Завета почти ничего не говорится о мистической природе человеке и происхождении зла - важнейших религиозных темах, тесно связанных, кстати, с учением о перевоплощении. Даже путь спасения описан краткими заповедями, парадоксальными речениями и многозначными притчами. Слова воскресшего Спасителя, вообще практически все утеряны, хотя, если верить св. Луке, 40 дней апостолы постигали тайны Царства Небес, и это учение было записано (См. Деян. 1:1-3).

III

Завершая этот заочный спор, хочется обратить внимание на выпад Андрея Кураева против Е.И.Рерих, который, при внимательном рассмотрении, оборачивается против него самого. Начав в привычной манере – с обвинения в невежестве («…слабо помня Евангелие…»), дьякон оспаривает следующее утверждение Елены Ивановны, сделанное ей в одном из писем: «…по древнейшим еврейским Писаниям, Мессия в Книге Своих еврейских жизней должен иметь такие воплощения, как Моисей и Соломон» (Цит. по: «Сатанизм для интеллигенции»… С. 48). Кураеву это показалось совершенной фантастикой, и он без тени сомнения обрушил всю силу своей иронии. «Итак, Христос (Мессия) раньше был Моисеем. И оказывается, на горе Фавор Моисей встретился сам с собой – в двух телах одновременно…» (С. 48).

На счёт двух тел здесь уже было пояснено – перевоплощается дух, создающий каждый раз новую душу-личность и новое тело. У «образа» Моисея, явившегося при Преображении, физического тела не было, это дьякон мог бы легко понять и сам. Что же касается перевоплощения Мессии, о котором упомянула в письме Е.И.Рерих, то здесь необходимо процитировать советского религиоведа И.С.Свенцицкую, которая в своей работе «Апокрифы древних христиан» сообщает следующее: «В конце II в. были созданы так называемые псевдо-Климентины… В речах Петра, приведённых в псевдо-Климентинах, отражено учение эбионитов… Они верили, что один и тот же пророк истинного (доброго) Бога появлялся в разных образах, - Адам, Моисей и, наконец, последний – Иисус» (Апокрифы древних христиан: исследование, тексты, комментарии. М., 1989, С. 52).

Свенцицкая ведёт речь о так называемых эбионитах, иудео-христианской общине, считавшей Иисуса Господом и Мессией, но не порвавшей с ветхозаветным Законом и почитанием иерусалимского Храма. Эта религиозная группа существовала с самого возникновения христианства и до массового обращения язычников являлась одним из основных течений новой религии. Эбиониты отказались от собственности, и всё своё имущество сделали общим, отсюда и название (от еврейского эвьоним - «нищие»). Большая их часть принадлежала к иерусалимской общине, существовавшей благодаря материальной поддержке христиан из других городов. Для этих «нищих», называя их также «святыми», собирал средства апостол Павел (См. Гал.2:10, Рим. 15:26; 1 Кор. 16:1; 2 Кор. 9:1; Деян. 24:17).

Близость эбионитов к иудейской традиции даёт все основания предполагать, что именно из неё заимствовано представление о Мессии как воплощении главных ветхозаветных персонажей – подобная «трансперсональная генеалогия» должна была подчеркнуть в глазах иудеев святость Помазанника. На основании свидетельства псевдо-Климентин мы можем утверждать, что вера в перевоплощение Мессии, о котором сообщает Е.И.Рерих, существовала, минимум, ещё две тысячи лет назад (весьма возможно, что и раньше – письменная фиксация предания зачастую происходит на столетия позже его возникновения)[12]. Андрей Кураев напрасно иронизировал, это его знание источников по истории христианства имеет значительные пробелы.

Эбиониты являются наследниками первой христианской общины, существовавшей в Иерусалиме и руководимой Иаковом, братом Иисуса Христа. Признание реальности перевоплощения этой весьма многочисленной религиозной группой, ставшей основой христианской Церкви (и христиан, переписывавших псевдо-Климентины как «душеполезное чтение»), очевидно. Таким образом, все попытки Кураева опровергнуть присутствие в раннем христианстве знания о метемпсихозе оказываются тщетными. Здесь также нужно добавить, что аргументы в пользу веры первых поколений христиан в перевоплощение отнюдь не исчерпываются вышеизложенными данными. Но это уже тема для другой работы.

Примечания

[1] Для краткости новозаветные Евангелия обозначаются: Мф – от Матфея, Мк – от Марка, Лк – от Луки, и Ин, соответственно - от Иоанна. Ссылки на текст Кураева «Сатанизм для интеллигенции» (II том) даются в виде указания страниц. Остальные ссылки даются в скобках.

[2] Посвятив «проблеме Илии» три страницы своего труда, неоднократно цитируя ветхозаветные и новозаветные тексты, Кураев почему-то не стал знакомить читателя с этим кратким пророчеством. В чём причина? Очевидно, счёл для себя неудобным привести столь однозначное свидетельство об Илии как предтечи Мессии, после чего все попытки доказать, что Иоанн не может быть Илиёй, оказываются отрицанием мессианства Иисуса.

[3] Кстати, об артикле. Оказывается, в рассматриваемом фрагменте слово «пророк» без определённого артикля «содержится в Codex Sinaiticus и в других ранних манускриптах так называемой западной традиции». (Афонасин Е.В. Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2002, С. 149-150). Так что весьма возможно, что в вопросе о пророке подразумевалось обычное значение этого слова, которое по отношению к Иоанну Крестителю также верно. Жаль, что г. Кураев не знает об этой детали.

[4] Действительно ли он от Бога дух, полученный Елисеем? Здесь, если судить честно и по-христиански, возникают сомнения. «Когда он /Елисей/ шёл дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались над ним, и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребёнка» (4 Цар. 2:23-24).
Хочется верить, что это всего лишь жестокая сказка, однако нужно признать, что данный миф никак не совместим с любовью ко всем людям, заповеданной Богом-Отцом через Своего Сына.

[5] Наоборот, безнадёжность присутствует в современной христианской доктрине, безжалостно отправляющей в ад на вечные муки практически всё человечество, поскольку миллиарды человек не достигли святости или вообще не стали христианами.

[6] Моисей, умерший обычной смертью, явился точно таким же образом и, очевидно, исчез точно так же, как и Илия. Это доказывает, что оба пророка к моменту Преображения Господа уже давно перешли в иной мир, и никакой огненной колесницы не было.

[7] Интересно, что характеристику Иоанна Крестителя, данную ему ангелом во второй главе Лк, также можно расценить как свидетельство о существовании надъиндивидуального духа. «…И предъидет пред Ним в духе и силе Илии…» (Лк. 1:17), причём предлог, используемый в греческом оригинале текста, можно перевести и как «в», и как «с». Получается, что Предтеча мог унаследовать надъиндивидуальный дух Илии. Есть веские основания для сомнений в реальности благовествования ангела. Однако приписанные ему слова отражают раннюю иудео-христианскую традицию, сторонники которой, безусловно, признавали перевоплощение, и, весьма возможно, знали, что именно надъиндивидальная часть человека многократно приходит в этот мир для своего постепенного восхождения.

[8] Именно это кажущееся противоречие и заставляет христианских богословов столь яростно возражать против учения о перевоплощении, несмотря на множество убедительных доказательств его реальности.

[9] О принципе воздаяния - законе кармы, Спаситель говорил неоднократно: «…Все, взявшие меч, от меча и погибнут». (Мф. 26:52). «Какой мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам слушающим»; «Давайте, и дастся вам…». (Мк. 4:24, см. также Мф. 7:2; Лк. 6:38). «…Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестёр, или отца, или мать… ради Меня… и не получил бы ныне во время сие… во сто крат более домов, и братьев, и сестёр… а в веке грядущем жизни вечной». (Мк. 10:29-30). «И прости нам долги наши…» (Мф. 6:12) - само слово «долг» указывает, что грех – это не просто провинность перед Богом и совершение зла, но действие, которое потребует расплаты через страдание, и только Всевышний может от этого освободить.

[10] Этот фрагмент, неизвестно на каком основании, дьякон называет «антикармической формулировкой», хотя речь там идёт о неизбежном воздаянии, даже трансперсональном - через несколько поколений, за совершённые поступки. Согласно Книге Исход, за любовь к Богу воздаётся гораздо больше, чем карается за отвержение Его – но это тоже духовный закон, и исполнение его неизбежно.

[11] Необходимо также вспомнить слова Господа о спасении всех (Мк. 4:11-12, Мф. 18:14, Ин. 1:9, 3:15-17, 6:37, 12:32), что невозможно осуществить без перевоплощения, так как «за одну жизнь» достигают Царствия Небес очень небольшое количество людей. Если человек не сможет в течение одной жизни победить привязанность к миру и его страстям, он сделает это в новых воплощениях, и его дух неизбежно придёт к Богу.

[12] Здесь можно также указать на высказывание Филона Александрийского, описывающего трансперсональное совершенствование души ветхозаветных праведников. «По этой причине Авель, оставив всё, что является смертным, переселяется и уходит к лучшему бытию, тогда как Сиф, поскольку он является семенем человеческой добродетели, никогда человеческий род не покинет; напротив, он получит прирост, и первый прирост дойдёт до совершенного числа десять, когда возникает праведный Ной; второй и еще лучший [прирост] - от Сима, Ноева сына, вплоть до второго числа десять, которому дал свое имя правоверный Авраам; третий [прирост] - на этот раз число семь, которое совершеннее десяти, - простирается от Авраама до Моисея, человека, мудрого во всех вещах… Заметь продвижение к улучшению у души, обладающей ненасытным желанием наполняться прекрасными [вещами], и безграничное богатство Божие, которое одним дало в качестве начальной точки то, что другим дано было достигнуть в качестве цели» (О потомках надменного Каина и о его изгнании.173-174).
Этот отрывок вполне можно было бы назвать описанием метемпсихоза, если бы не утверждение Филона о передаче Симу особых совершенств от его отца Ноя, что исключает перевоплощение. Однако идея о передаче через столетия некоей единой линии нравственного совершенствования, очень близка учению о перевоплощении вообще и представлениям эбионитов в частности. Очевидно, что такие представления Филон почерпнул из устной иудейской традиции, а, значит, датировать мы её можем, минимум, концом I тыс. до н.э.

автор А.В.Логинов